После того всего контента, который выходил к фильму и положительных отзывов заокеанских зрителей, которым посчастливилось уже увидеть фильм и в целом поставить высокую оценку творению
Джозефа Косински, даже не верится, что фильм "
ТРОН: Наследие" может кому-то не понравиться и на нашем пространстве. В четверг фильм выходит в России и давайте поговорим поподробне о самой картине.
Студия потратила примерно $150-170 миллионов (+$120 млн. на маркетинг) на эту ленту. Продюсеры начали предоставлять первый концепт и кое-какие наброски еще три года назад. Они показали демонстрацию спецэффектов еще до того, как получили окончательное разрешение на съемки самого фильма. Как пишет американский журнал "Wired", количество денег, потраченных на франчайз, сопоставимо с тем, что потрачено «сумрачным русским гением на оборону и спасение банков». Лос-анджелесская студия спецэффектов "Digital Domain" (
«Трансформеры»,
«Пираты Карибского моря») использовала новейшие 3D камеры и мо-кап (motion capture technology), омолаживая
Джеффа Бриджеса для роли злодея. Французский электронный дуэт "Daft Punk" написал музыку к фильму. Сценаристы и режиссер работали над сценарием вместе, чтобы форма соответствовала содержанию, и наоборот. Они даже показали наброски иконам сценарного мастерства из "Pixar" – чтобы те указали им на возможные огрехи. Они потратили годы, думая, как связать «ТРОН: Наследие» с его предшественником…
Да, это «ТРОН». Сила, движущая крупнейшее событие в киноиндустрии этой зимой – провалившийся фантастический фильм 1982 года, который никто в действительности и не помнит. А что если попытаться? Что приходит на ум, отдельные кадры? Джефф Бриджес в белой броне в синюю рябь. Бои со светящимися фрисби. Мотоциклы, оставляющие световые следы. Но сюжет? Что-то про хакера? Его затянуло в компьютер; он там сражается с великаном. Еще есть Брюс Бокслейтнер. Главный злодей – компьютерная программа. В оригинале у него британский акцент. Но это не так страшно! Сам режиссер Джозеф Косински, кажется, имеет смутные представления о первоисточнике. Он посмотрел
«ТРОН» на видео. По его словам, ему больше нравится
«Индиана Джонс».
Тогда к чему все это? Почему, имея возможность заимствовать из сотни лет кино, "Disney" взялся продолжить далеко не самый популярный фильм? Потому, что фильму «ТРОН» удалось то, на что научная фантастика редко претендует, и что еще реже у нее выходит – предсказать будущее. Этот фильм выделил и сделал зримой важную идею – внутри компьютера существует целый мир, место, где вы (или какая-то ваша часть) можете поселиться. К тому времени эта идея, конечно, не была применима. Технологии, чтобы ее воплотить, еще не существовало. Фильм о силе программирования оказался и первым фильмом, сделанным при помощи программ. Получилось, по нашим меркам, не очень сильно. Метафора, однако, прижилась.
Уильям Гибсон, отец киберпространства как понятия и киберпанка как жанра, только придумал их, когда вышел «ТРОН» и придал им видимую форму. Представления Гибсона о киберпространстве радикально отличались от фильма, но, по словам Гибсона, увидев превью, он подумал:
«Если Disney на высоте, то я к ней даже не приближаюсь». Рассказы Гибсона были, конечно, впереди по очкам, но «ТРОН» был первым явлением популярной культуры, проникавшим в суть того, что есть киберпространство, и чем оно станет. Мир, который «ТРОН» предвидел, стал реальным – и все, что в 1982 году казалось сверхъестественным, сегодня выглядит наивным. Возможно. Но и чрезвычайно глубоким.
Чтобы преуспеть там, где это не удалось его оригиналу, «ТРОН: Наследие» должен одновременно оказаться похожим на него – и превзойти его. К счастью для "Disney", сегодня есть инструменты, способные сделать фильм таким, каким оригинал пытался – но никогда бы не смог стать.
ТРОН появился в конце 1970-х как телевизионный герой – маленькая, подсвеченная неоном фигура в сверкающей черной вселенной. Стивен Лисбергер, создавший его в свои двадцать с чем-то лет, сообразил, что такой персонаж мог бы появиться в фильме, полностью сделанном компьютерами. Это сегодня Лисбергер – лохматый, и бородатый, и выглядит, словно смесь Оби-Вана Кеноби и Чувака.
«Среди определенных голливудских деятелей было чувство, что все эти компьютерные штучки уже можно использовать», - говорит Лисбергер. –
«И, в общем, кто-то должен был стать первым».
В 1978 году Лисбергер встретил Бонни МакБёрд, средней руки функционера в "Universal Studios". Они подружились. МакБёрд покинула "Universal" и присоединилась к Лисбергеру. Она работала в компьютерной анимации, и «ТРОН» выглядел отлично. Но, кроме ощущения, что сюжет должен быть как-то связан с видеоиграми, у МакБёрд ничего не было.
«У нас не было никакого представления о том, как работает Голливуд. Но когда я встретил Бонни, я подумал – вот человек, знающий, как писать сценарии», - рассказывает Лисбергер.
МакБёрд отлично разбиралась в программировании, которое изучала, еще с карандашом и бумагой, в 1960-е. В Стэнфорде она делала перфокарты, работая по ночам – только тогда студенты могли подходить к ЭВМ – и играя в доисторическую версию Pong прямо на пульте управления. В "Universal" она пыталась – неудачно – заставить сценарный отдел сдавать свои записи в базу данных.
В 1979 году МакБёрд добилась встречи с Аланом Кэем. Это имя, читатель, наполнить должно тебя предчувствием великой Силы. Кэй присутствовал на знаменитой «матери всех презентаций» в 68-м, когда Дуглас Энгельбарт представил мышь, операционную систему, основанную на окнах, гипертекст, тексты, обработанные компьютером... Побывал Кэй и на презентации плоского дисплея в университете Иллинойса. Все это потрясло его. Он предвидел время, когда компьютеры станут персональными. Фактически, он и придумал понятие «персональный компьютер». Он же, используя инновации Энгельбарта и наработки своей команды в исследовательском центре "Xerox PARC", создал первый графический интерфейс. Этот интерфейс вдохновил юного Стива Джобса на создание "Macintosh" – а тот, в свою очередь, вдохновил Билла Гейтса сотворить "Windows".
«Он [Кэй] провел с нами несколько часов», - рассказывает МакБёрд, -
«И угощал нас историями про компьютеры, и обучение, и науку, и детскую психологию». Для нее богемная жизнь "PARC" была чарующей:
«Это была ранняя культура нердов, и она была восхитительна». МайБёрд настояла, чтобы Лисбергер нанял Кэя в качестве консультанта.
«Мы пока не пользовались словом “аватар”. Мы говорили об “агентах”», - рассказывает МакБёрд. –
«У Алана было представление об агенте, который изучает Вас, Ваши предпочтения и нужды и может функционировать в бесконечном пространстве информации». Кэй верил, что вселенная, состоящая из соединенных между собой компьютеров, была сродни живому организму, бескрайней сети с вершинами и ветвями, устремленными в бесконечность. Он видел в этом мире утопию. – Как ни парадоксально, именно эти концепции стали источником для фильма. Лаборатория в "ENCOM" была основана на лаборатории Кэя и Лаборатории Искусственного Интеллекта в Стэнфорде. Персонаж Брюса Бокслейтнера, Алан, получил имя и ряд черт Кэя. МакБёрд даже посылала версии сценария Кэю в Xerox PARC и редактировала их на компьютере – возможно, первая в мире. Между прочим, шрифт, выбранный ей, Courier, до сих пор используется всеми сценаристами.
Лисбергер планировал делать «ТРОН» самостоятельно, но не смог – и он выбрал Disney. Это пришлось кстати – конкуренты выпускали
«Звездные войны», «Близкие контакты третьей степени»… - Проект был, однако, очень смелым. Даже в «Звездных войнах» были рыцари и принцессы, «ТРОН» же комбинировал авангардный подход к производству фильма с сюжетом, ставшим чем-то вроде религиозной истории о живых «программах», пытающихся говорить с богоподобными «пользователями» в реальном мире. И это в то время, когда очень немногие вообще к компьютеру прикасались. Очевидно, сюжет фильма должен был казаться очень странным.
Конец 1970 – начало 1980-х годов было чудесным временем для технологий – началом будущего. В 1979 году начались продажи Apple II+. Люди, которые впоследствии создадут Pixar, уже работали на Джорджа Лукаса. Уильям Гибсон изобретал киберпанк. А в Голливуде все еще царили 1970-е. Хотя "Disney" и Лисбергер рекламировали компьютерные спецэффекты в фильме, на деле, «ТРОН» был компьютерным лишь в некоторой степени. Да, иные сцены потрясали – гонка на светоциклах или кульминационная схватка – но хватало и странного. «ТРОН» не произвел фурора, но получил неплохие отзывы – его похвалил даже Роджер Эберт. Впрочем, аркады и игры для домашних консолей, основанные на фильме, были успешными.
Но «ТРОН» все-таки казался обреченным на забвение.
Шон Бэйли, сегодня возглавляющий производство на студии "Disney", посмотрел «ТРОН» в двенадцать. Бэйли вырос и стал делать фильмы, работая, в основном, с
Мэттом Дэймоном и
Беном Аффлеком. В 2005 году он пришел в "Disney", чтобы возродить «ТРОН». «На первом большом совещании на студии я сказал:
«Есть три вещи, которые нам нужны, чтобы сделать фильм. Выглядеть он должен, как нечто небывалое. Еще – Джефф Бриджес. И светоциклы».
Злодей Клу с прихвостнями
Делать новый «ТРОН», может быть, менее рискованно, чем создавать нечто совершенно новое, но узнавание зрителем – это еще не готовый сценарий. Все, что было у Бэйли – громкое имя и немного образов. Он объединился с Адамом Хоровитцем и Эдвардом Китсисом, сценаристами
«Lost». Дуэт отвечал за распределение в сериале «пасхалок» – полезное умение, когда пытаешься связать новый фильм со старым. А еще им нравился «ТРОН». На своей первой работе, ТВ-шоу под названием "Popular", они сделали целый эпизод, основой которого был «ТРОН». Когда они подписали контракт, вспоминает Китсис,
«первое, о чем подумали – не хочется делать римейк, ведь «ТРОН» был великолепен».
Они предложили сиквел, историю отца и сына – Кевин Флинн, персонаж Джеффа Бриджеса из первого фильма, исчез, и его сыну, Сэму, приходится отправляться в ТРОН, чтобы найти отца. Между тем, молодая и злобная версия Флинна, CLU, захватил мир игры. Бэйли понравилась идея, но даже он не знал, осуществимо ли это технически.
Вот тогда появился Джозеф Косински. По образованию архитектор и инженер в области аэрокосмической техники, он привлек внимание Голливуда серией коммерческих роликов, которые были цифровыми, но не казались таковыми. Во время одной из первых их встреч Бэйли спросил Косински:
«Как Вы сделаете сиквел для фильма «ТРОН», когда уже была «Матрица»? Косински предложил сохранить персонажей и создать мифологию, соединяющую 2010 год с 1982-м – и был нанят.
Оставалось одно – уговорить Лисбергера и Бриджеса. Лисбергер десятилетиями пытался уговорить Disney на римейк или сиквел, но его идеи все больше отдалялись от исходного материала. Бриджес уже почти получил «Оскар» за
«Сумасшедшее сердце», а «ТРОН» для него был фильмом категории B, где он сыграл до того, как стал знаменитым. В 2007 году вся команда отправилась в дом Бриджеса. Китсис и Хоровитц были в ужасе – если бы Лисбергер и Бриджес не купились бы на их историю, прощай, первый фильм! Но, неожиданно, оказалось, что «ТРОН» для Бриджеса значит нечто большее, чем просто очередная работа – а для Лисбергера и подавно.
Теперь все могли заняться тем, что нужно – тем, чем Лисбергер занимался за 25 лет до этого, находясь в такой же ситуации. Косински должен был снять тестовый ролик, чтобы показать стиль фильма, который он хотел бы сделать – обычная практика начинающих режиссеров. Потом Бэйли предложил сделать кое-что, что можно было бы показать за пределами студии. Короткометражку закончили в марте 2008 года – как раз вовремя, чтобы показать ее на Комик-Коне в Сан-Диего.
«Это место казалось не самым подходящим», - говорит Бэйли. –
«В некоторой степени, потому что фильму еще не дали тогда зеленый свет, но еще больше, потому что – зачем мы показываем что-то, не зная, как оно сработает?». Бэйли и Косински были уверены, что ролик должен был тронуть сердца посетителей Комик-Кона (а если нет, то они собираются снимать неправильное кино).
«Если говорить о более изощренных планах, я думал», - продолжает Бэйли, -
«что, если мы покажем ролик, и он понравится, пути назад уже не будет».
И он понравился. Не просто понравился – он представлял все, что, по мнению Бэйли, было нужно для фильма. Дизайн был оригинальным, но выглядел, очевидно, восходящим к оригиналу. Появление Бриджеса вызвало пароксизмы восторга у шести с половиной тысяч человек. Светоциклы сталкивались. В "Disney" решили делать фильм.
Косински закончил съемки в июне 2009 года и немедленно занялся постпродакшном. С тех пор "Disney" опубликовал два трейлера и дюжины фотографий, запустил несколько игр на сайтах, основанных на персонажах и компаниях из фильма… - а потом стал буквально фонтанировать: мокап в декорациях фильма на
Комик-Коне или пресс-конференция, на которой актеры играют своих персонажей. Визуальные и звуковые части повторялись на модных показах и концертах… - Даже во время постпродакшна (а он, как правило, мучителен) фильм жил внутри компьютеров… но пытался выбраться наружу.
Полностью компьютерный Клу
Комната для показов в компании "Digital Domain" немного обшарпана – бетонный пол, какие-то жалкие красноватые коврики, четыре ряда ветхих стадионных сидений. Зато экран большой, звук хороший, и проектор оборудован, чтобы показывать 3D. Посередине первого ряда – пульт с кнопкой в центре.
«Каждый раз, когда я видел кадр, который мне нравился, я нажимал кнопку», - говорит Косински. Он нажимает ее, и звенит звонок, как будто на перемену. Мигает знак в верхнем левом углу экране: «законечно». Главный по визуальным эффектам, Эрик Барба, печально улыбается. Три месяца до премьеры, а у него гора идентификационных карточек – по незаконченному кадру на каждую. Возможно, ему бы хотелось видеть знак «закончено» немного чаще – в такое-то время.
Косински хочет показать около 25 минут фильма, часть уже закончена, а часть все еще представляет собой только каркас. Гладкий, даже сексуальный, Джефф Бриджес – молодой, с прической под 80-е и накачанным прессом, источает опасность. Тело в обтягивающем черном костюме с оранжевыми линиями реально, но голова – полностью цифровая, близкая копия Бриджеса образца 1980-х, которую специалисты зовут Rev 4. На то, чтобы создать ее, ушло два года труда сотен художников. Они проводили дни в затемненных комнатах, отсеках, украшенных фотографиями Бриджеса, словно спальни девочек-подростков – и доводили до совершенства уголок рта и отражения света в его глазах. А в этом фильме, между прочим, свет отражается нередко. В законченных сценах Rev 4 практически неотличима от оригинала, даже вблизи – Вы можете сказать, что это спецэффект, только потому, что знаете, что это спецэффект.
Как бы там ни было, фильм действительно хорош. Битва на светоциклах, 8-битный лабиринт люминесцирующих цветных блоков и углов, из первого фильма превратилась в нечто совершенно иное. Сейчас пять желтых светоциклов – против пяти синих, они описывают дуги через три уровня прозрачных съездов, дорог и спиралей и оставляют за собой ледяные, мерцающие стены. Когда персонажей убивают, они распадаются на тысячи сияющих кусочков.
В общем, «ТРОН: Наследие» непохож на «ТРОН» - никому бы не понравилось их сходство, и, к тому же, технология ушла вперед. Что считалось Лисбергером готовым в 1970-е, для команды Косински – наброски.
«Наша предварительная визуализация выглядит как оригинальный “ТРОН”», - говорит Косински. –
«Я хотел, чтобы казалось, будто мы взяли камеры в мир оригинала и сняли его изнутри». Это напоминает то, что когда-то
Питер Джексон говорил о Средиземье. Но никто так и не побывал в Шире, чтобы сказать, правильно ли мы его себе представляем. А вот в кибепространстве люди сегодня были. Будь то "Facebook", или Азерот, или виртуальный Афганистан – каждый побывал внутри вселенной, которую представляет «ТРОН».
Все те художники в "Digital Domain" знают, что они создают реальность картины «ТРОН», создавая ее в реальности.
«Мы достигли того, что предсказывал первый фильм», - считает Косински. Джеффу Бриджесу пришлось пройти через полное лазерное сканирование перед съемками – не напоминает ли это его оцифровывание в оригинале? Когда он снимался в роли CLU, визор на штуковине, транслировавшей его мимику "Rev 4", выглядел необъяснимо похожим на шлем – такой он уже носил (и это был «ТРОН»). Зрелище абсолютно реалистичного аватара Бриджеса должно было бы напугать Гильдию киноактеров. Эпизод с флешбеком, где снимаются безупречные, омоложенные компьютером версии Бриджеса и Брюса Бокслейтнера (в роли ТРОНа), вызывает у Косински смех:
«Я знаю, чем я займусь после этого фильма – полицейской комедией под 80-е, с молодым Джеффом Бриджесом, и молодым Брюсом Бокслейтнером!»
Арена полна неожиданностей
Что действительно связывает старый и новый «ТРОН» - это очевидная грандиозность, чувство, что среди софитов обдумывались значительные мысли. Связи внутри самого фильма получились забавными: арена для дисковых игр в новом фильме разворачивается под звуки из аркадной игры "Discs of Tron". Первые слова Сэма Флинна после вхождения в мир ТРОНа – словно эхо фразы Кевина Флинна, произнесенной в тот же момент, только в оригинале. Но это и темы, которые делают фильм чем-то большим, чем попкорновый блокбастер. Лисбергер все еще считает, что киберпространство – зеркало души; Кэй говорит, что это окно в иные миры. «ТРОН: Наследие» должен заставить нас сделать нечто большее, чем просто поглазеть на красивого нового Бриджеса и подумать:
«Господи, что мы наделали?». И создатели фильма, к их чести, постарались на славу.
«После множества долгих вечерних разговоров за пивом родилась интересная мысль – а ведь, что любопытно, движение идет в обе стороны», - говорит Бэйли. –
«Тот мир приходит в наш». Хорошая мысль, если они смогут ее реализовать. Потому что серьезная научная фантастика, такая как киберпространство, должна быть одновременно и окном, и зеркалом. Она показывает нам, к чему мы идем, и кто мы есть.
На худой конец, она должна показать нам светоциклы.
Недавно "Daft Punk" рассказали о создании саундтрека к этой картине, который, кстати, очень хорош. Прочитать статью можно
по ссылке.
